07.06.17 02:06
Рассказ называется «Рассвет». Опубликован 12 мая 1945 года. Значит, обдумывал, писался в 1944 году. Героев рассказа грузят (иначе не назовешь) в грузовики где-то под Харьковом и отправляют на юг. Разница между ними и теми, кого отправляли не на юг, а в страну ГУЛАГов в том, что первые не арестованы – они всего лишь переселенцы. Так начинается повесть советского писателя четырежды отмеченного сталинской премией Петра Павленко. Хотя современному книгочею этот автор становится знаком только после того, как говоришь, что он автор сценария эйзенштейновского фильма «Александр Невский».
Советский писатель П.Павленко (1899-1951)
«Так, оглушенные штормом, забрызганные соленым морским туманом, растерянные, притихшие, прибыли они ночью на открытых грузовиках в деревню, где им отныне надлежало начать новую жизнь…
— Две коморы с кухней, веранда, кладовка — рай для семьи!..
— Костюк!
— Здесь я, Микола Петрович.
— Твой дом, влазь на доброе здравие.
Спотыкаясь, никак не приспособляясь к земле, криво уходящей из-под ног и утыканной острыми камнями, Костюк на ощупь вошел в дом, неся в руках портрет Сталина и рамку с фотографиями сыновей-фронтовиков.
— В тебе жить, в тебе добро робить, ты – нам, мы – тебе, — тихонько, чтобы не услышала сноха, прошептал он. — Дай бог миру да счастья. Бабы, мойте полы!»
Поезд смерти. Худ. Рустем Эминов / Источник: gazeta.ua
Пока одни вагоны и грузовики увозили татар в Сибирь, другие вагоны и грузовики свозили в Крым новых жителей, которых, если судить по этому рассказу, совсем не удивляло, что тут есть готовые дома, словно построенные для них. Справедливости ради нужно отметить, что как одни, так и другие перемещались по 1/6 части свободной и вольной суши совка в вагонах и «открытых грузовиках», как туши, как жертвы. Только одних увозили в холода, а других привезли на ЮБК. И еще раз, справедливости ради стоит отметить, что среди героев рассказа встречаются персонажи с украинскими фамилиями. Однако по лексике их становиться понятно, что это те самые советские люди, которых так упорно выводил тов. Сталин и весь советским режим. В выше приведенном отрывке герой рассказа Костюк, входит в дом с портретом Сталина, с фотографиями сыновей, с шутками-прибаутками народными и все это синтезировано в одном человеке без конфликтов и противоречий. Фамилия украинская, выехали в Крым из Харькова, лексика пролетарско-российская, больше производственного рабочего, чем сельчанина. Тут и Сталин, и Бог (с маленькой буквы), и народные приметы и говорок, и фото сыновей.
«— Вот так Крым, — с тоской думал он, лежа сначала на мешках с добром, с внучатами, а потом тоже выйдя на улицу. — Вот соблазнили, хрен им в пятку! Субтропики, бис их возьми…. Мабуть, ошибочку допустили, — думалось ему. — Поспешили, грец их не возьмет.»
Страх и неуверенность слышаться в этих словах, в этом монологе накануне первого крымского рассвета слободского Костюка, не слышно тут добровольного и радостного, а тем более, сознательного решения переехать в Крым. Тут, скорее всего, очередное решение партии заселить ставшим вдруг! безлюдным Крым. Поэтому и складывается ощущение, что это люди условно свободны, как и все советские, и их решение ничего не стоит без решения сверху, и продиктовано циркулярами, одобрениями и постановлениями сверху.
«Ниже, на теплых холмах, пестрели виноградники и табачные участки. В ложбинах и ущельицах прятались фруктовые сады. Еще ниже опять пестрели виноградники и сады.»
С медленным крымским, вялым, тягучим и по-восточному ленивым рассветом открывается новый мир старику. Кто же сажал эти табаки, виноградники, кто сажал фруктовые сады? Знали ли об этом новоселы и если не знали об этом сразу, то через время они точно узнавали, где они поселились, кто тут жил до них, кто насадил сады, виноградники и табаки.
«И было всего много: и моря, и гор, и лесов, и равнин, — только людей было здесь маловато, и, видно, по ним скучилась и истосковалась вся эта диковинная природа.»
Павленко рисует библейский Эдем. Райские сады и кущи, а людей нет. Такой трюк для будущих поколений, вроде как, мы никого не изгоняли, земля сама истосковалась, мы, наоборот, помогли этому раю выжить. И именно, советские люди (читай синтетические русские, которые позднее, в эпоху «суверенной демократии» превратятся в россиян) имеют право здесь жить. Правда, сначала мы завоевали этот рай, но изгонять никого не изгоняли. Такая маленькая исторически ментальная неувязка в стройной концепции. Мы пришли на свободные земли, но при этом кровь пролили ради них. Но логика советского человека не интересует, его больше волнует сторона мифическая, в которой все допустимо и прав тот, кто сильней. Не интересует логика и писателя Павленко, начинавшего когда-то с литературного «Перевала», а закончившего идеологически выверенной, сухой прозой, в которой идеологический заказ убил талантливого автора.
Такие дома встречали переселенцев, только уже без татар / Источник: cidct.org.ua
«Дом был маленький, но опрятный и крепкий. Стеклянная веранда выходила в крохотный дворик, крытый виноградной лозой. Море глядело снизу прямо во двор. Казалось, плюнь через ограду, попадешь в море.»
Узнали очень быстро, но быстро забыли об этом. Так нужно было, так легче было жить на чужой земле, в чужих домах, снимать чужие урожаи. Забыли, чтобы через десятилетия верить мифам и с оружием в руках устраивать «народные референдумы». А книжки лучше не читать. Потому что даже такие пропагандистские книжки служат прекрасные историческими источниками и раскрывают любые мифы.
«— Ну, как, Костюк? — окликнул его голос председателя. — Как располагаешься? Житуха, а?..»
Сленг председателя – это сленг коммуниста-уголовника. На что старик Костюк пытается браво ответить, что мы «…сталинские уполномоченные и нам эта жизнь предоставлена…». Человека привозят, как барашка за тысячу километров, зная методы, не совсем добровольно, а человек отвечает так бодро. Потому что знает, что если сказал усатый пахан, что «жизнь стала веселей» значит так и есть, а сомневающиеся повторят путь, только уже не на юг, а на восток и на север.
Уполномоченным Сталина можно душевными муками не терзаться, смахнули дорожную пыль, откинули крамольную мысль, и вперед за лучшей и веселой жизнью. Они же, уполномоченные Сталина, царя, и прочих вождей, их задача удобрять собою окраины, дабы прирастала империя землями. Задачи жизни.
А потом выродились эти уполномоченные в толстых хозяек, сдающих комнаты в летние месяцы всяким приезжим туристам, хиппи, функционерам второго и третьего чиновничьего эшелона и просто советским гражданам. А жилье – это четыре сырые стены, ходуном старая кровать и туалет в виде дырки на улице. И мечты, мечты о настоящей жизни, которая странным образом похожа на жалкое существование. Благо есть те же море и мягкий климат.
Ян Синебас