Четвертый год войны, русско-украинской войны новейшего типа и времени проявляет новые фигуры и смыслы; серебро на фотобумаге истории преобразуется с помощью света в четкие явления. Итак, четыре года войны показали, что разъединить Украину и оккупированную зону не удалось, и ментально и географически – это одна территория (о чем красноречиво показывает последняя лента Сергея Лозницы «Донбасс»). Дальше, война пришла надолго, дольше, чем нам казалось в августе 14, об этом говорит (если не думать о политике и политиках) фундаментальное обустройство пропускных пунктов на линии оккупации. И, наконец, чтобы попасть из зоны в Украину и обратно, недостаточно отстоять в очереди и стерпеть все унижения, необходимо умереть, об этом в романе Сергея Жадана «Интернат». Учитель украинского языка и литературы отправляясь за племянником в оккупированный город, еще не знает, что он уже не вернется… Не вернется прежним. У Владимира Рафеенко в романе «Долгота дней» вообще нет пути из города Z-цка в Киев, кроме как смертельного. Только приняв смерть можно достигнуть страны обетованной, только через чистилище своих страхов, болей, подлостей и унижений. Таким образом, пункты перехода – это не просто временно ничейная полоса между адом и раем. Это места, которые можно назвать Чистилищем, посетив которое уже невозможно оставаться в старой коже сборщика налогов Савла.

Вначале просто темно и не видно ничего, кроме разных сгущений черноты, хаотично двигающихся в поле зрения. 50 оттенков слепоты. Слепоты да немоты - вокруг тебя роятся какие-то голоса, чьих обладателей ты не видишь, поэтому кажется, что это какие духи, души. Но вряд ли это голоса твоего безумия - вряд ли твоему безумию эти голоса когда-нибудь будут принадлежать,поскольку не видно ни направления движения, ни зрительных ориентиров, подтверждающих, что тебе удается переместиться (хоть куда-нибудь) по пространству, создается ощущение, что ты плывешь в Космосе. Да, можно назвать это Космосом - на какое-то время это дарит успокоение. Но с каждым (невидимым для тебя) шагом все настойчивее стучит в голову мысль о том, что ты попал в Ад.

Проходит некоторое время, и ты начинаешь различать силуэты. От тьмы отделяются серые, и поэтому более светлые, чем сама тьма, тени - голоса обретают формы и фигуры. Длинная-длинная вереница, колонна, голоса - и у каждого есть свой номер, что усиливает ранее полученный инсайт (инсайд?) о том, что ты в Аду, а впереди, сзади, по бокам - души-души бес-плот-ны-е. Более того: тьма имеет не только плотность, форму и голоса - у нее есть также температура, и это куда более важная характеристика, чем бесплотность серых голосов. Люди создали силой своего воображения и силой своих деяний множество преисподней на Земле. Чтобы особо не выделять то, где ты сейчас находишься, думаю, можно дать этому Аду имя. Как-как? Пункт пропуска «Майорск»? Пожалуй, можно и так: Ад должен повергать в уныние, в досаду и безнадегу уже одним своим наименованием.

Но вот проходит еще немного времени, и ты с удивлением замечаешь некое чудо, оптический эффект, визуальный перфоманс. Тени (с некоторыми из них твоя тень уже успела познакомиться) начинают как бы ПРОЯВЛЯТЬСЯ - во всех смыслах, которые можно вложить в это слово. Плоские начинают приобретать объем, очертания, индивидуальные черты - то есть обрастать телесностью, усложненностью и личностностью. Ты видишь перед собой уже не души, а их т е л а - непроснувшиеся (да это и НЕ сон), находящиеся-не-здесь (скорей бы это снова пережить и назад), заранее уставшие, но - все-таки живые.

Может это и не Ад? По крайней мере, в полном значении этого слова. Молодцы католики - изобрели, возможно, первый в мире пункт пропуска – «Чистилище». Не так круто, как Майорск, но тоже звучит. Еще более проникаешься, когда узнает, как это звучит на родном для романских христиан языке - Purgatorium. Пургаториум, каково, а? Вот только пурги в Пургаториуме и не хватает (иногда) для полноценного инфернального ощущения. Но раз на раз не приходится, и, возможно, завтра будут счастливчики, которых заметет, но не излечит от желания оставлять следы на «дороге жизни» - так называют этот отрезок трассы от ПОСЛЕ и ДО.

От римского ортодоксального Чистилища этот отрезок отличается тем, что души вынуждены проходить через него неоднократно, блуждая, мытарствуя между миром мертвых и миром живых. То воплощаясь, то развоплощаясь, то очищаясь от…, то снова обрастая. Наверное, католики просто чего-то не знали, и одного раза просто недостаточно, и сейчас человек тащит на себе больший, чем раньше груз грехов. Тащит его на спине, в обеих руках. Тащит, звеня им, стуча им, отдавливая им ноги. Тащит, сквернословя, бредя в уныние и безверие, тем самым, обрастая еще большим, невидимым, грузом. Тащит груз грехов, показывая его содержание по требованию. Кому? Другим, они тоже тут присутствуют, и им тоже несладко.

Быть может, все это лишь попытка придать хоть какой-то смысл тому, что кажется абсурдным, ведь если дела обстоят не так, тогда зачем все это?

Сергей Подлепич

фото: Александр Михайленко