Но самый лучший фильм Йохана ван дер Кёкена – это «Каникулы режиссера», фильм о том, что вечности нет, когда мы заканчиваемся и о том, что вечность есть, пока мы живем и смотрим фильмы, утверждает Cincinat Vatanzade.

Хотя сам фильм, по мнению режиссера, не имеет отношение ко времени. «Фильм всегда происходит сейчас», - фраза дважды звучащая в фильме входит в диссонанс с самим кинополотном, где режиссер размышляет о времени и пытается обуздать его с помощью памяти, кинофиксации, и монтажного рефрена.

Странным может показаться всем далеким от кино и пр. визуальных видов искусства, особенно физикам, факт, что разговор о времени опять ведется и препарируется оно с помощью фотографий и кинематографа. Только на этой территории автор (Кёкен), мы (зрители) можем безо всяких формул и теорем сопоставить два снимка, на одном тебе 14, а на втором – 30 (как это делает Кёкен). И у Йохана ван дер Кекена выходит, что изображение, это лишь одно мгновение, это память, а потом, помимо воли человека, мозг включает все свои отвлеченно-ассоциативно-конкретные щупальцы, превращая «снимок-память» в сложный набор правдивых и выдуманных цепочек памяти.

В объектив режиссера, невзирая на деревенскую пастораль, лезет старая техника: разбитая легковушка, ржавый грузовик, железные останки, по всей видимости, трактора и другое «железо» индустриального напора. И это говорит мне, что природа по-прежнему одолевает человека, тракторы, сеялки, машины и пр. помощники, пришедшие в деревню в начале 20 века не выдержали испытания временем.

Наши актуальные «страшилки» о старении человечества, о гибель сельского хозяйства, об оскудение планеты для Кёкена были очевидны еще в конце 60-начале 70-х годов. Сейчас этот социальный месседж в фильмах нидерландца воспринимается иначе. Я чувствую в старом «месседже» попытку замылить глаза, чтобы не видеть главную нашу проблему. Отсутствие времени! Отсутствующего, пустого времени после успешной социальной политики в 20 веке, после всех побед медицины, вдруг оказалось у человека так много, что эта пустота времени заполонила все закутки его никчемной жизни. Отныне социальная активность, борьба за права и возможности всех меньшинств на планете не в счет, это действия Онаны.

Старики и дети – монтажный рефрен режиссера в этом фильме-документе о памяти и изображение. Режиссер сталкивает две энергии, два модуса времени: прошедшее и будущее в миге целлулоидной проекции настоящего. Фото деда режиссера, благодаря которому Кекен увлекся фотографией и фото самого режисера в пубертатном возрасте; старики заброшенной фламандской деревни и маленький сын самого режиссера; наливающее всеми соками жизни тельце ребенка и стигматированное, пергаментное тело старика, фонетический лепет, как невозможность языка присвоить этот мир (Бродский) мальчика и молчание всемогущее и, одновременно, немощное парализованного старика. Все это вертикальные стыки. Старые агитплакаты политиков (кто сейчас узнает Франсуа Миттерана, это великого социалиста) и старые ч/б кадры Бена Вебстера, снятые самим Йоханов ван дер Кёкеном до смерти великого музыканта, в каждом стыке, в каждом рефрене, в каждой не улавливаемой формальным зрением склейке, ощущается конфликт времени и памяти.

kadry_iz_filma_kanikuly_rezhissera.jpg

«Фотография – это память. Я помню то, что сейчас вижу». Это сумасшедшее не оригинальное утверждение Кёкена опровергает всю декартовскую модель мира, так нами любимую. Больше мы не сможем существовать только силой мысли. Отныне только память, через изображение способна вдохнуть смысл в наше существование. Только изображение, а не представление о нем связывает нас с физиологически-психологическим процессом осознания, которое ведет нас непосредственно к бытию.

Но! Далее троекратное «но». Первое «но»: «Фильм не помнит ничего. Он происходит здесь и сейчас». Второе: Но, странным образом, эти «здесь и сейчас», разложенное на отдельные кадры, отпечатки остаются с нами, в нашей памяти. И третье «но»: Но не в нашем времени, оно текуче-предательски убегает, как только проекция прекращает царапать своими светотенями белые стены экрана.

Андре Базен говорил, что кино единственное средство способное зафиксировать переход от жизни к смерти. Я понимаю это не как возможность буквально зафиксировать переход от бытия к небытию, но как возможность перманентного и не кончающегося перехода, который не зависит от фиксирующего и смотрящего и будет длиться после-меня-ушедшего. Своим уходом я продлю переход, о котором говорил Базен.

(с) Cincinat Vatanzade